13. В детективном романе неуместны тайные бандитские общества, всякие там каморры и мафии. Ведь захватывающее и по-настоящему красивое убийство будет непоправимо испорчено, если окажется, что вина ложится на целую преступную компанию. Разумеется, убийце в детективном романе следует дать надежду на спасение, но позволить ему прибегнуть к помощи тайного общества — это уже слишком. Ни один первоклассный, уважающий себя убийца не нуждается в подобном преимуществе.

14. Способ убийства и средства раскрытия преступления должны отвечать критериям рациональности и научности. Иначе говоря, в roman policier недопустимо вводить псевдонаучные, гипотетические и чисто фантастические приспособления. Как только автор воспаряет на манер Жюля Верна в фантастические выси, он оказывается за пределами детективного жанра и резвится на неизведанных просторах жанра приключенческого.

15. В любой момент разгадка должна быть очевидной — при условии, что читателю хватит проницательности разгадать ее. Под этим я подразумеваю следующее: если читатель, добравшись до объяснения того, как было совершено преступление, перечитает книгу, он увидит, что разгадка, так сказать, лежала на поверхности, то есть все улики в действительности указывали на виновника, и, будь он, читатель, так же сообразителен, как детектив, он сумел бы раскрыть тайну самостоятельно задолго до последней главы. Нечего и говорить, что сообразительный читатель частенько именно так и раскрывает ее.

16. В детективном романе неуместны длинные описания, литературные отступления на побочные темы, изощренно тонкий анализ характеров и воссоздание «атмосферы». Все эти вещи несущественны для повествования о преступлении и логическом его раскрытии. Они лишь задерживают действие и привносят элементы, не имеющие никакого отношения к главной цели, которая состоит в том, чтобы изложить задачу, проанализировать ее и довести до успешного решения. Разумеется, в роман следует ввести достаточно описаний и четко очерченных характеров, чтобы придать ему достоверность.

17. Вина за совершение преступления никогда не должна взваливаться в детективном романе на преступника-профессионала. Преступления, совершенные взломщиками или бандитами, расследуются управлениями полиции, а не писателями-детективщиками и блестящими сыщиками-любителями. По-настоящему захватывающее преступление — это преступление, совершенное столпом церкви или старой девой, известной благотворительницей.

18. Преступление в детективном романе не должно оказаться на поверку несчастным случаем или самоубийством. Завершить одиссею выслеживания подобным спадом напряжения — значит одурачить доверчивого и доброго читателя.

19. Все преступления в детективных романах должны совершаться по личным мотивам. Международные заговоры и военная политика являются достоянием совершенно другого литературного жанра — скажем, романов о секретных разведывательных службах. А детективный роман про убийство должен оставаться, как бы это выразиться, в уютных, «домашних» рамках. Он должен отражать повседневные переживания читателя и в известном смысле давать выход его собственным подавленным желаниям и эмоциям.

20. И наконец, еще один пункт для ровного счета: перечень некоторых приемов, которыми теперь не воспользуется ни один уважающий себя автор детективных романов. Они использовались слишком часто и хорошо известны всем истинным любителям литературных преступлений. Прибегнуть к ним — значит расписаться в своей писательской несостоятельности и в отсутствии оригинальности.

а) Опознание преступника по окурку, оставленному на месте преступления.

б) Устройство мнимого спиритического сеанса с целью напугать преступника и заставить его выдать себя.

в) Подделка отпечатков пальцев.

г) Мнимое алиби, обеспечиваемое при помощи манекена.

д) Собака, которая не лает и позволяет сделать в силу этого вывод, что вторгшийся человек не был незнакомцем.

е) Возложение под занавес вины за преступление на брата-близнеца или другого родственника, как две капли воды похожего на подозреваемого, но ни в чем не повинного человека.

ж) Шприц для подкожных инъекций и наркотик, подмешанный в вино.

з) Совершение убийства в запертой комнате уже после того, как в нее вломились полицейские.

и) Установление вины с помощью психологического теста на называние слов по свободной ассоциации.

к) Тайна кода или зашифрованного письма, в конце концов разгаданная сыщиком.

1928

Д. Сейерс

Предисловие к детективной антологии

Искусство самоистязания родилось в глубокой древности и имеет долгую и весьма почтенную литературную традицию. Не желая довольствоваться теми огорчениями и неприятностями, что доставляют человеку размышления над жестокостями повседневной жизни и загадкой жизни вообще, он с удовольствием посвящает часы своего досуга различным головоломкам и жутким историям. Буквально все наши газеты и журналы заполнены кроссвордами, математическими головоломками, загадками, акростихами и историями — то детективными, то, как их любят называть, «впечатляющими» (а попросту говоря, неприятными), то такими, после которых человек боится погасить свет и лечь спать. Вполне возможно, что в них он обретает нечто вроде катарсиса, очищение от страхов и рефлексий. Все эти тайны, созданные исключительно для того, чтобы оказаться разгаданными, все эти кошмары, которые, как ему известно, являются плодами творческого воображения, успокаивающе воздействуют на него, ненавязчиво убеждая, что жизнь — еще одна загадка, которую разрешит смерть, и что все ее неприятности забудутся, как однажды рассказанная история. А может быть, все дело в том, что унаследованные от животных свойства испытывать страх и выказывать любопытство нуждаются в большем «моционе», нежели позволяет будничная действительность. А может быть, виной этому обыкновенная извращенность. Но факт остается фактом: на полках букинистических магазинов, среди того, с чем читатели легко расстаются, таинственные истории попадаются значительно реже, чем произведения прочих жанров. Что касается теологии и поэзии, философии и нумизматики, любовных историй и биографий, то читатель расстается с этими творениями как со старыми бритвенными лезвиями, но Шерлока Холмса и Уилки Коллинза бережно хранит, читает и перечитывает, пока не рвется обложка и книжка не распадается на части.

Как детектив собственно, так и «страшные истории» отличаются древним происхождением. Фольклор любого народа изобилует историями о привидениях (что же касается первых четырех детективов настоящей антологии, то они соответственно взяты из древнееврейских апокрифов, Геродота и «Энеиды»). Но хотя «страшные истории» процветали, в общем-то, во всех странах и во все времена, развитие детектива отличалось прерывистостью, давая о себе знать урывками то здесь, то там, пока наконец в середине прошлого столетия этот жанр вдруг не распустился пышным цветом.

Между 1840 и 1845 годами своенравный гений Эдгара По (который, кстати, был великим мастером «страшных историй») создал пять новелл, в которых были изложены идеи, ставшие основополагающими принципами современного детектива. В новеллах «Убийства на улице Морг» и «Ты еси муж, сотворивый сие» По добился соединения двух различных начал и создал то, что можно назвать «таинственной историей», с одной стороны, отличающейся от собственно детектива, а с другой — от «страшной истории» в ее чистом виде. В произведениях этого жанра-гибрида сначала происходит какое-то жуткое, леденящее кровь и на первый взгляд совершенно необъяснимое событие — обычно убийство, — а затем уже начинает работать детективный механизм, приводя в действие сюжет, цель которого разгадать тайну и покарать убийцу.

Все три направления — собственно детектив, литература тайны и литература ужасов — со времен По переживают период подлинного расцвета. Существуют такие приятные загадки, как «Установление личности» Конан Дойла, где нет ничего ужасного или отвратительного, есть и такие кровавые фантазии, как конандойловское же «Дело леди Саннокс», где злодействует человек, или «Верхняя полка» Мариона Кроуфорда, где неистовствуют сверхъестественные силы, но к числу главных удач относятся такие гибриды, как «Пестрая лента» Конан Дойла или «Молот Господень» Г. К. Честертона, где возникшее впечатление, что виной всему потустороннее начало, в ходе развития интриги оказывается обманчивым.